Алексей Борисёнок и Антонина Стебур: "То, что нарушено, становится осязаемым. Инфраструктуры и солидарность за пределами постсоветских условий"
31 марта 2023 года в Национальной галерее искусства в Вильнюсе открылся выставочный проект "", созданный кураторским дуэтом Алексея Борисёнка и Антонины Стебур. Концепция выставки заключается в том, чтобы привлечь внимание к инфраструктурам (материальным и нематериальным), которые постсоветские страны унаследовали от Советского Союза, и проследить, как эти сети функционируют в политическом контексте сегодня. KALEKTAR расспросил кураторо:к о сотрудничестве, планах и аспектах солидарности и заботы в актуальных исторических обстоятельствах.
Антонина Стебур и Алексей Борисёнок открывают свой кураторский проект "То, что нарушено, становится осязаемым. Инфраструктуры и солидарность за пределами постсоветских условий" в Национальной галерее искусства в Вильнюсе, 2023 / © фото: Katsiaryna Miats
:
Расскажите о вашей выставке, которая сейчас происходит в Вильнюсе. Какие основные темы и почему она поднимает в условиях сложных современных контекстов? Какие именно инфраструктуры рассматриваются в рамках выставки, как выявлено их влияние и возможности их "подрыва", и почему на ваш взгляд так важно обратить на них внимание сегодня?
:
Это поэтичное название "То, что нарушено, становится осязаемым. Инфраструктуры и солидарность за пределами постсоветских условий" на самом деле имеет сильный политический контекст, поскольку речь идет об осмыслении инфраструктур и того, как через них происходит распределение власти, а также о том, каким образом происходит организация тактик сопротивления и линий солидарности в той темпоральности и географической обстановке, которую мы охарактеризовали как "за пределами постсоветских условий". Выставка исследует политический контекст экстрактивных и логистических инфраструктур, числовых и информационных технологий, пострадавших от войн и политических восстаний. У этой выставки есть своя предыстория. В 2021 году нас с Алексеем пригласила Национальная Художественная Галерея с предложением осмыслить протесты в Беларуси на пересечении миграционных процессов и информационных технологий. Мы начали размышлять об этом, в частности о том, как на уровне инфраструктуры включаются или исключаются отдельные группы. И здесь в первую очередь я имею в виду инструментализацию тех людей, которые застряли на польско-беларусской границе, чей доступ к переходу этой самой границы был закрыт. До сих пор идет ужасная игра в пинг-понг десятками людей, находящихся на границе Беларуси, Польши, Литвы и Латвии. В то время как для беларусо:к, особенно для беларусо:к из IТ-компаний, существуют целые программы релокации. Мне кажется, что важно думать об этом структурном неравенстве. Мы готовили выставку, но после 24 февраля стало понятно, что мы не можем думать только о Беларуси, и важно включить голоса художников и художниц из других стран, чьи политические, экономические и социальные системы были построены на руинах советских инфраструктур и сегодня затронуты войной и/или протестами. И для нас было принципиально думать и говорить на инфраструктурном уровне. То есть, каким образом отношения силы, власти, но и сопротивления организованы не столько как отдельные случайные усилия, а имеют структурный характер. Так и появилась данная выставка, которая сегодня включает голоса художников и художниц из Беларуси, Грузии, Украины, Польши, Литвы, Казахстана и т.д.
:
Такие инфраструктурные сети как железные дороги, газопроводы, оптоволокно, каналы Telegram, системы видеонаблюдения и так далее, остаются нематериальными в повседневном функционировании. В то же время их выход из строя, отключение и прерывание обнажают работу всей инфраструктуры и их взаимосвязанность. В буквальном смысле власть и ее материальность становятся видимыми, приземленными и воплощаются через распад и прерывание. Исследовательница архитектуры Келлер Истерлинг изучает, как понятие инфраструктуры строится на основе общих стандартов и идей, которые осуществляют контроль от технических объектов до стилей управления. Инфраструктурное пространство основано на протокольных и алгоритмических расчетах. На выставке нас интересовали два типа инфраструктур – инвазивные (invasive), являющиеся материальной основой колониального и экстрактивного правления, и беглые (fugitive) – которые способствуют дестабилизирующим действиям, повторному сбору новых сообществ и возможным конфигурациям солидарности . Именно поэтому они в центре нашего внимания. С одной стороны, через инфраструктурную оптику мы можем понять, что и как происходит с российским империализмом и связанными с ним авторитарными режимами, с другой стороны, мы можем понять, как более эффективно им противостоять.
В глоссарий выставки введено также актуальное понятие "кибервойны" – каким именно образом оно проявлено в проекте? И какова ваша позиция как культурных работни:ц по поводу войны, идущей сейчас в Украине? Что на ваш взгляд требуется от нас в действиях и рефлексиях в связи с положением Беларуси в этой войне?
Алексей Борисёнок:
По мнению ученых Ника Дайер-Уитфорда и Светланы Матвиенко (Светлана участвовала в публичной программе выставки), концепция кибервойны "подчеркивает новую центральную роль цифровых технологий в войне, тем самым исторически указывая на истоки кибернетики со времен Второй мировой и холодной войны и вперед к новым уровням сетевых технологий и автоматизации, которые характеризуют все социальные отношения, включая ведение войны, в двадцать первом веке" . Эти же исследовател:ьницы также дают решительный комментарий о природе кибервойны — они отказываются противопоставлять "кибер" и "кинетическое" оружие во времена сложной асимметричной войны. Скорее, они подчеркивают "пути, в которых они пересекаются и дополняют друг друга, пока не становится трудно, если вообще возможно, различить их" . В рамках симпозиума мы предложили внимательно рассмотреть один из объектов, который стоит на этом пересечении цифровых и кинетических сил ведения войны, а также находится в центре временных инвазивных и беглых инфраструктур — это железнодорожный шкаф управления, разрушенный беларусскими железнодорожными партизанами. Нас интересовало, как сырье — минералы и металлы — попадает в гипер технологическое пространство кибервойны; мы хотели определить их путь через границы, логистику и географию.
Фрагменты экспозиции "То, что нарушено, становится осязаемым. Инфраструктуры и солидарность за пределами постсоветских условий" в Национальной галерее искусства в Вильнюсе, 2023
Известно, что наша кураторская и гражданская позиция является антивоенной и антиимпериалистической. Без антиимпериализма сейчас невозможно противостоять войне, потому что пацифизм будет сохранять старые колониальные иерархии. На этой основе и велась работа над этой выставкой – борьба с фашизмом и колониализмом, солидарность с Украиной и другими территориями, колонизированными, загрязненными, разрушенными так называемой Российской Федерацией. С другой стороны, наш подход также показывал, насколько экономически Россия связана с Западной Европой и насколько глубоко эти связи просматриваются на инфраструктурном уровне.
Наш портал фокусируется на беларусском искусстве, а потому могли бы рассказать о четырех высказываниях созданных беларусками и беларусами в рамках вашей международной выставки?
Алексей Борисёнок:
В мультимедийной инсталляции "" подводит итоги своих исследований по отдельным территориям Минска, которые сегодня в основном принадлежат Парку высоких технологий (ПВТ). Помимо офисов различных IT-компаний и стартапов, здесь находится Музей камней, геологический музей под открытым небом и зона отдыха, а также здания Академии наук, часть из которых заброшена и используется для рейвов и панк-концертов с начала 2000-х годов. С 2005 года эти объекты были частично преобразованы в ПВТ, создающий налоговые поступления и правовую базу для развития IT-технологий в Беларуси.
© XYANA: видео-инсталляция "Экскурсия по Парку высоких технологий", 2020–2023
Первоначально основанная на идее аутсорсинга высокопрофессиональной IT-работы гораздо более дешевой рабочей силы в Беларуси, она превратилась в кластер из нескольких сотен компаний, работающих экстерриториально и проводящих исследования в области искусственного интеллекта, программного обеспечения, игр и дополнений для секторов охраны здоровья и финансов, включая криптовалюты и исследования блокчейна. При этом она также остается под жестким идеологическим контролем, а ее управление подчинено государству. В 2020 году площадка стала одной из ключевых в топографии протестов. В протестах приняли участие многие IT-работни:цы, которые разрабатывали различные технологические решения для альтернативных систем голосования, политической мобилизации и акций солидарности. Смешивая различные визуальные артефакты, 3D-рендеринг, IT-работы, политические протесты и истории геро:инь панк- и рейв-субкультур, XYANA совершает экскурсию по истории ПВТ, захваченной историческими и современными противоречиями эмансипации и контроля.
© Владимир Грамович: инсталляция "Усё забыта, што зямлей зарыта", 2023
В своей художественной практике опирается на историю модернистского искусства и архитектуры, историю идейно-политических движений и трансформаций городского пространства. Работа Грамовича, получившего образование профессионального художника-графика в , указывают на возросший спрос на навыки реалистичного рисования на рынке 3D-моделирования и CGI. До 2020 года одним из основных работодателей в IT-секторе была компания Wargaming, разработавшая онлайн-игру World of Tanks. Исторически игра воссоздает танковые сражения через многопользовательскую онлайн-структуру и очень популярна в Восточной Европе. Эта игра является частью того, что Грамович называет спектральной темпоральностью, где различные исторические повествования смешиваются с империалистическим восприятием пространства, 3D-моделированием и элементами современной кибервойны. Его инсталляция "" ("Всё забыто, что землей зарыто") позаимствовала свое название из беларусской народной поговорки. В нем он использует различные фрагменты 3D-моделей (совместно с Андреем Ахтырским) пейзажей на границе Беларуси с Литвой, Польшей, Украиной и Латвией. За последние 3 года беларусская граница стала местом пересечения и исторических "разломов". Границу пересекли политические бежен:ки из Беларуси, бежен:ки из других стран (инструментализированные беларусским правительством) и российские войска, напавшие на Украину со стороны Беларуси 24 февраля. Цифровые, спекулятивные и реальные карты следуют логике дезориентации, где политические рамки суверенитета и деятельности устарели. Сейчас граница стала своего рода "насыпью", поскольку украинские войска взорвали дороги и мосты, а страны ЕС укрепили свои границы. Свитки бумаги отсылают к диалектике видимого и непрозрачного в продолжающейся кибервойне, а также к имперскому и постколониальному созданию пространства.
Антонина Стебур:
Произведение группы "" представляет собой серию компьютерных упражнений, основанных на цифровой памяти и распределенных событиях, которые необходимо забыть из-за их конфиденциального содержания, а точнее ради безопасности сообщества. Одновременно произведение представляет собой еще и алгоритмический интерактивный архив нарративов, разворачивающихся в разных временных пространствах и местах: документальные кадры инспекции труда в крупной минской IT-компании, занимающейся разработкой военных компьютерных игр; контент, пропавший с серверов интернет-порталов; недавнее использование Россией беларусской инфраструктуры в войне против Украины; партизаны диверсанты на железной дороге в Беларуси; распределенная память об участни:цах революционных и партизанских выступлений; вымышленные желаемые экономические забастовки. Инсталляция обращается к эстетике офисов и компьютерных клубов, приглашает зрител:ницу пройти образовательную программу.
© eeefff: интерактивная инсталляция "Тактическое забывание", 2021–2023
Перемещаясь по кнопкам "опять", "хорошо" и "легко", пользовател:ницы определяют, насколько они хотят запомнить или забыть контент, который они только что посмотрели и прослушали. Несмотря на то, что мы обычно описываем запоминание как практику политического беспокойства, eeefff переосмысливает роль забвения в политических практиках беларусского протеста. Новые инфраструктуры протеста используют "забвение" как одну из тактик сопротивления; например, автоматическое удаление всех сообщений в соседних чатах Telegram является принципом заботы о безопасности их участни:ц.
Продолжением размышлений о протестных инфраструктурах и их влиянии на сообщества является практика анонимного коллектива "", который был создан как отражение и спекулятивное расширение практик протестного самовольного издания, широко распространенных с начала беларусских протестов, к слову, такие практики существуют на беларусских просторах и сегодня. "Музей камней" основан на коллективных размышлениях о протестной активности жилых кварталов и альтернативных инфраструктур поддержки в Беларуси. "Музей камней" продолжает размышления о низовых структурах солидарности и дает возможность услышать больше голосов. Выпуски газеты посвящены возможностям организации инфраструктур заботы, практикам "кибернетики бедных", выступающих антитезой "высоким технологиям", многочисленным интервью с анархист:ками, представителями сообщества ЛГБТК+ и др.
© "Музей камней": интерактивная инсталляция "Музей камней", 2021–2023
Для выставки коллектив редакции "Музея камней" создал для чтения и подпольную типографию, а также специальный выпуск, посвященный полномасштабному вторжению России в Украину.
В вашей деятельности обнаруживаются многие общие исследовательские интересы, и в первую очередь это активизм в культуре, сети солидарности и инфраструктуры заботы. Я лично наблюдал как вы тщательно прорабатывали их в рамках нашей долгой совместной кураторской деятельности над проектом "". Можете обозначить и другие проекты, в рамках которых вам удалось ранее поработать вместе и какие еще общие точки соприкосновения вы обнаружили?
Антонина Стебур:
Честно говоря, мы не особо много сотрудничали вместе. Конечно, мы встречались и участвовали в проектах друг друга: я пассивно или активно участвовала в "" в 2018, 2019, 2020 годах, брала интервью у рабочей группы, писала статьи о работах и деятельности, к которой так или иначе был причастен Алексей. Нас скорее объединяет не количество созданных совместных проектов, а общая проблематика – как концептуальная, так и ценностная, интерес к искусству, которое не просто репрезентирует ту или иную проблему, а понимание искусства как набора инструментов, которые можно использовать для создания новых политических действий, поиска границ и притеснений, новых ситуаций. То есть политический потенциал искусства как с точки зрения создания смыслов, так и с точки зрения проецирования действий. Кроме того, выставка в Национальной галерее Литвы имеет специфическую тему – это политическое понимание инфраструктуры как места разыгрывания отношений власти, дистрибуции этой власти, а также поиск тактик сопротивления и солидарности. Это именно тот набор тем и концепций, которые так или иначе волнуют каждую/каждого из нас. Но как парная кураторская работа – это наш первый совместный опыт.
Фрагмент экспозиции выставки "Каждый день. Искусство. Солидарность. Сопротивление", Mystetskyi Arsenal, Киев, 2021
Антонина, понятие инфраструктур заботы для тебя программно и, пожалуй, проявлено так или иначе во всей твоей деятельности: твоем участии в международной коалиции деятел:ьниц культуры против войны в Украине , выступлении в недавнем семинаре "Глобальное сестринство: сети солидарности и инфраструктуры заботы", кураторстве (например, выставка о включении и эмпатии ""). Расскажи об этих инфраструктурах, как они проявляются в нашем контексте, и как ты продолжаешь их исследовать?
Антонина Стебур:
Для меня забота — одна из важнейших политических категорий, с которой я работаю уже долгое время. Для меня принципиально вырвать ее из серой зоны низкооплачиваемого/неоплачиваемого женского труда, которая связана с эмоциональной эксплуатацией, скорее всего, невидимой, а потому такая работа-забота понимается как неважная и невидимая. Традиционное разделение на частную и публичную сферы исключает заботу из арсенала политических действий. Вот почему так важно дать новое определение заботе в политических категориях. Значимость заботы как политической категории подтверждает и наш опыт пандемии, опыт протестов в разных странах – Иране, Сирии, Турции, Египте, США и т.д. И, прежде всего, наш собственный опыт протестного движения в Беларуси, где забота, прежде всего инфраструктура заботы, занимает центральное место. Об этом мы с писали в нашей статье "Как вода. Динамика беларусского протеста: от существующей технической базы к утопическим горизонтам будущего" . И хотя политизация заботы, а вместе с ней и понимание низового гражданского активизма, как ты верно заметил, характерны для многих моих кураторских проектов, однако осмыслением заботы как инфраструктуры я занимаюсь только последние три с половиной года.
Антонина Стебур и группа eeefff (Дина Жук и Николай Спесивцев) во время презентации проекта antiwarcoalition.art на выставке в рамках DOCUMENTA 15, Documenta Halle, Кассель, 2022
Что вообще означают инфраструктуры заботы? Когда мы говорим о политизации заботы, важно отметить, что забота – это не разрозненные отдельные деятельности, забота структурно организована. Позиции таких исследовател:ниц, как Сара Ахмед, Джудит Батлер, белл хукс и других исходят из понимания человеческой сущности как принципиально канкрэтна:й, цялесна:й актар:кiі, не рационального субъекта, а принципиально хрупкого, уязвимого человека. Следовательно, необходимо создавать и политизировать инфраструктуру поддержки и заботы. Если у философов Просвещения, таких как Гоббс, общество появляется, чтобы прервать войну всех против всех, то сегодня мы размышляем над тем, что человек не может существовать вне общественных инфраструктур. Мы настолько связаны и зависимы от инфраструктур заботы и поддержки, что это проявляется на уровне биологии. Например, это известно на примере так называемых "диких детей", то есть тех, кто был воспитан животными и лишен человеческого общения. Если такие дети первые 3,5–6 лет жизни жили в обществе животных, то в дальнейшем они не смогли освоить человеческий язык. То есть мы, как человеческие существа, находимся в ситуации взаимозависимости друг от друга и от конкретных инфраструктур поддержки. Необходимость и важность построения таких инфраструктур на уровне низовых и гражданских инициатив также демонстрирует опыт беларусских протестов и революции, где забота стала и, я считаю, продолжает оставаться центральной политической характеристикой. Однако эта наша выставка не имеет прямого отношения к инфраструктуре заботы. Но работы fantastic little splash, Мариам Медет, "Музея камней" так или иначе к ней отсылают. Однако на выставке в Вильнюсе нас больше интересует материальность инфраструктур: как они организованы, как проявляют и разыгрывают отношения власти, как соединяются различные линии колонизации и эксплуатации, и как мы можем противостоять этим новым/старым формам властных отношений, проявляющихся через инфраструктуру?
Алексей, ты также в своих проектах делаешь особенный упор на общности и горизонтальности: ты являешься членом рабочей группы самоорганизованной платформы "Работай больше! Отдыхай больше!" и со-инициатором появления нашей платформы , курировал и со-курировал проекты о солидарности и протестах (например, "", "" или ""). Как бы ты сам обозначил сферу твоих интересов? И какие из них найдут свое воплощение в рамках твоего сотрудничества с Каталин Эрдёди (Katalin Erdődi), совместно с которой ты готовишь биеннале Matter of Art в Праге летом 2024 года?
Алексей Борисёнок:
Особенно после 2020 года моя кураторская практика сосредоточена на создании рамки для размышлений о том, как эмансипационный опыт может быть артикулирован в так называемом постсоциалистическом пространстве и за его пределами. Я сомневаюсь в адекватности самого термина постсоциализм для описания тех разрозненных географических регионов, которые испытали исторический социализм. Поэтому меня интересует социальная организация времени, политика и художественные практики во время так называемого транзита. Меня интересует, как меняется понятие труда и отдыха, различные формы трудового сопротивления, отказ от работы, забастовки. После 2020 года я писал ряд эссе и сделал несколько выставок на эти темы. В этом смысле над этими темами я и работаю для биеннале Matter of Art в Праге в 2024 году. Сейчас вместе с моей сокураторкой Каталин Эрдёди мы завершаем работу над нашей кураторской структурой, которая соединяет городские и сельские социальные движения, солидарность и антиколониальные подходы, здоровье и досуг рабочих, квир и крип теорию.
Фрагмент экспозиции "Секретный музей рабочего движения", Artist-run space hoast, Вена, 2021
И завершающий вопрос о новой номадической реальности – вы в разное время мигрировали в Европу. Поделитесь коротко причинами и историей траекторий своих перемещений, а также очертите ближайшие планы.
Алексей Борисёнок:
В 2009 году я переехал в Вильнюс, чтобы учиться в , затем жил и учился в Стокгольме, а сейчас живу и работаю в Вене. Я всегда активно работал в Минске – особенно с "Работай больше! Отдыхай больше!", но также и над другими проектами. Сейчас, когда это практически невозможно, я продолжаю работать со многими художниками и художницами, платформами и инициативами из Беларуси в изгнании. Единственное, что хоть как-то помогает думать об условном будущем, — это биеннале, в остальном война и репрессии не дают такой возможности, поэтому даже какой-то горизонт планирования выглядит как привилегия.
Антонина Стебур:
Я, как и многие деятел:ьницы культуры в Беларуси, долгое время существую на кочевой основе – мне кажется, это всегда было особенностью беларусского современного искусства. Однако с 2021 года я не могу вернуться ни в Минск, ни в Могилев. География моих путешествий, как и у многих других, не закончена – Киев, Днепр, Варшава, Берлин, Вильнюс и так далее. Пару месяцев назад я поняла, что последние 2 года я нигде не задерживалась больше 2 недель. Соглашусь с Алексеем, иметь горизонт планов сегодня – это большая привилегия.