Художественная практика дуэта «Бергамот» выкристаллизовалась, опираясь на анализ статуса художника и произведения искусства в области эксклюзивного «мира искусства» с одной стороны, и открытую, подвергающуюся постоянным изменениям социальную среду, - с другой. С каждой новой работой «Бергамота» обе эти сферы сплетаются между собой всё сильнее. В реализуемом в течении нескольких лет цикле «Органическая жизнь», в котором чередуются перформанс, фотографии и объекты, художники последовательно следуют за хаотичными, случайными или сомнительными сигналами, которые посылает им окружение, зрители или участники их акций. Эти сигналы часто становятся импульсом для создания следующих версий перформансов и акций, в которых они усиливаются и постепенно вытесняют авторов, которые исчезают из собственных произведений, превращаясь - пользуясь их определением - в кураторов реальности.

В «Органической жизни», показанной в рамках познаньского фестиваля «Городские легенды», «Бергамот» обратился к трём элементам кураторской практики, основополагающей чертой которых является выбор. Начиная от создания коллекции посредством осуществления селекции выставляемых объектов и заканчивая выбором места экспозиции, художники действовали в границах, определённых классической моделью профессии куратора выставок. Они абсолютно удалились из поля зрения зрителя, позволяя готовой выставке перенять всю тяжесть экспрессии. Вдобавок сама «выставка» - инсталляция - была сконструирована так, чтобы избавить её от автономности произведения искусства и тем самым аннулировать вопрос о субъекте творчества. Поскольку если нет произведения - нет и художника.

На предметном уровне «Органическая жизнь» в данной версии - это коллекция картонных табличек, которые «Бергамот» в течение нескольких лет покупал у нищих с целью экспонирования. Из собранной коллекции выбрал 14, оправил в «защитные» - солидные, но не доминирующие - рамы со стеклом и разместил в тщательно продуманном пространстве: внутри музейного зала, но таким образом, чтобы смотреть на них можно было только снаружи, с улицы. Художники говорят, что интерпретировали таблички как «интригующие артефакты», пример городского фольклора, специфического литературного жанра, стремящегося в нескольких предложениях сконцентрировать состояние человека и спровоцировать активную реакцию зрителей. Бедняки, люди, находящиеся в нужде, в эмиграции, бездомные и те, кто руководствуется прихотью, мотивируют на них свои просьбы о милостыне, усиливая в аргументации определённой конвенциональной устоявшейся формой. Именно на неё среагировал «Бергамот», аранжировав «интригующие артефакты» просто и строго, что переносит их на абсолютно иной уровень восприятия.

Однако при этом не они являются предметом рефлексии. Перемена места, замещение «органической» среды улицы изолированным пространством, предназначенным для созерцания сокровищ культуры, должна была изменить статус табличек. В определённой мере так и случилось. «Бергамот» сделал из них выставку, экспонировал их, а заодно тщательно дистанцировал от зрителя. И как почти в каждом музее – данные произведения можно созерцать и интерпретировать, но нельзя к ним прикасаться, нельзя вступать во взаимодействие ни с ними, ни с их авторами, ни с первоначальными владельцами. Помещённые за несколькими слоями стекла, они в большей мере склоняют к скольжению по его поверхности взглядом, нежели к проникновению сквозь навязчиво мелькающие в окнах отражения. Скорее к регистрации их присутствия, чем анализу значений, которые кажутся сомнительными, как бы незафиксированными.

Характер экспозиции рождает вопрос о том, где на самом деле оказались таблички. Хотя они и попали в солидное учреждение, не нужно совершать усилия по его посещению для того, чтобы с ними столкнуться. Предметы были «выставлены» на публичное обозрение буквально как в витрине магазина. Визуально приравненные к фирменной одежде, бижутерии и дизайну, стильно представленными в витринах ближайших бутиков, они превратились в роскошный предмет потребления. Произошло облагораживание, которое сделало их одновременно и субстратом, достойным культурного вожделения, экономически недоступным. Художники воспользовались пространством музея, чтобы продемонстрировать, что ценности художественные, материальные и социальные находятся в постоянном движении, мигрируют между драматически отличающимися по статусу местами, что они «заселяют» различные предметы почти случайно. Художник, куратор, музей, академия - все они производят некие значения, которые борются за своё место уже вне зоны их контроля. Роль, которую в этом процессе - процессе миграции значений - играет подмена действующего субъекта, является истинным предметом рефлексии дуэта «Бергамот».

Сутью их художественной деятельности, и одновременно постоянно развиваемой и формально обогащаемой стратегией, является подмена как в области формы и экспрессии, так и субъекта творчества в широком понимании. Первоначально это было внедрение в перформанс стороннего, «чужого» элемента, позже инициирование акции для людей, которые по приглашению художников должны были их заменить, а затем замена местами с другими художниками («Органическая жизнь» в ЦСИ в Варшаве в 2006 г.). В случае «Городских легенд» целью операции «Бергамота» явилась замена одной практики на другую: художественное действие сравнялось с действием кураторским, а действие кураторское, в свою очередь, вытеснило художников. «Бергамот», обращаясь к виртуальной жизни куратора и помещая его на своё место, уничтожил свой художественный след, а также свою индивидуальность художника.

«Органическая жизнь» в Органической жизни неустанно циркулирует между жизнью и искусством в семантическом круговороте. Двое художников не подвергают сомнению значения, которые из него следуют, а всего лишь мимолётно им сопутствуют своими акциями, пока их внимание не привлекут другие.